ГЛАВА 3

 

  

    Облегченье и покой, вот что последовало вслед, после того, как сознание Велорна, провалилось в бездонные глубины пустоты и мрака. Тьма вобрала его в себя, сделав заложником пустоты. Дарую забвение, она всецело жаждало поработить то, что осталось от его сознания. На что, не гасимая искорка сознания, крошечный, разума светоч во тьме, не желающий терять свободы и собственной воли, преисполнился мятежной ярости. И ярость та, была столь велика, что из крохотной искорки, одинокий светоч воспылал негасимым пламенем. Бездонные глубины мрака, озарились заревом света. Это пылал огонь, разгоревшись из искры. Вопреки своему величию и могуществу, безмолвной бесконечности черничной мглы,  Тьма, что зародилась в начале начал, не могла подобраться слишком близко к яркому сгустку света, дабы поработить чуждую ей противоположность. И было нарушено  единение обиталища мрака. Пустота уже вовсе не была той, как прежде. Она пришла в смятение и теперь не хотела мириться с нарушителем дотоле не тревожимого спокойствия.

    Беспокойство и паника заполнили бездну мрака, ибо единоличное господство кромешного мрака в бездонной пропасти пустоты, оказалось сомнительным. И чем ярче разгорался светоч яркого света, жаждущий свободы, тем сильнее слабела сила Тьмы. И вскоре она могла оказаться не удел. И по этой причине отступилась, отказавшись от вожделения.

   Предоставив полную свободу действий тому, что нарушило ее покой, она отстранилась в глубины своего обиталища, окружив себя еще большим мраком, густым и тягучим, дабы  убоялась, что негасимый пламень света, сможет пробиться к средоточию пустоты – к самому сердцу черничной мглы. Хотя, однако, полностью она не отказалась от своих намерений, ибо преисполнилась безграничной злобы, что сменило вожделение овладеть силой негасимого света. И жадность та, да и злоба то же, верные ее соратники, последовали вслед за средоточием света, что разгорелось столь жарко, сделавшись пламенно ярким. И обжигающие лучи света, жаркие и яростные, принялись огненными бичами, хлестать поредевший сумрак пустоты, разгоняя на своем пути тени.

    Так сознание Велорна, торило себе путь к свободе, сквозь сумрак и полумрак царствия мрачного забвения, мира потустороннего, где кроме кромешной тьмы и бесконечной пустоты нет ничего, разве что еще безжизненного покоя и первобытного хаоса, пронизанного морозным хладом. Но не так-то просто было противостоять темному могуществу. Куда бы ни следовал разума светоч, Тьма следовала следом, правда, держась на расстоянии. И все равно, не упускала случая, тянуть свои темные щупальца,  ненасытно  своим нравом, по-прежнему желая поглотить в себе то, что взбунтовалось в ее владениях и не смирившееся с участью пленения. Так началась погоня, но слепящий свет не подпускал близко к себе могучего преследователя. Его негасимое сияние палило и жгло огнем тени, что тянулись к нему.

   Раз за разом, Тьма подстегиваемая вожделением, терпела крах. И все больше росла ее злоба, да так, что своим обликом, она делалась еще более, ужасной и насыщенно темной. Однако внутренний огонь, того, что искало свободы, уверовав в то, что сможет отыскать путь к свободе, раскрыло в себе новые силы. Тем самым сделалось ослепительно ярким, что даже Тьма, усомнилась на миг в своем могуществе.

   Никогда еще прежде, она не сталкивалась с подобным непокорством и противостоянием. Все что попадало в ее сети, навеки вечные попадало под ее власть. В бездонных чертогах безвременья, власть же ее была столь велика, что ни что не могло просто так, без ее дозволения, покинуть  безмолвных просторов забвения, коими владела с самого начала времен.

   Ненасытная и вечно голодная, она не упускала возможность растворить в своей черничной черноте все, что угодно, лишь бы отчасти утолить свой голод. И тут вдруг, какая-то блуждающая искорка сознания, мало того, что бросила вызов ей в «лицо», но еще и противопоставило могущество, разве что сравнимое с величаем собственной силы. И в самый раз, охладить бы ей свой пыл, но не тут-то было.

   Еще большей ненавистью преисполнилась Тьма несусветная. Вскипев до предела, она призвала в помощь себе, остатки своей силы, кои еще таились в дальних глубинах чертогов забвения. И как только ничтожная часть того, что откликнулась на ее зов, примкнула к своей повелительнице, гнев темного безумия, принялся клубиться клубами густонасыщенной черноты: все тени; мрак и полумрак, слились в единый клубок вихря, сердцем которого стала дыра непроницаемой черноты. И поспешила Тьма насладиться моментом свое могущества. И высвободила она такую мощь, что вязкостью своей сковала и остановила непокорный светоч сознания. Далее невидимой силой втянула в себя Тьма, самонадеянного беглеца, чей негасимый огонь утонул в ненасытном чреве черноты. Но не время было праздновать триумф, хотя и велико оказалось торжество хозяйки безмолвного забвения. Тот жар, что изнутри опалил ее, что соприкоснулся с мраком, нещадно жег, рассеивая  темные глубины, что обволокли пламенный огонь. И тут, та же сила, что поглотила одинокий светоч, изрыгнула его с такой силой, что вновь обретя свободу, тот ускорился в своем бегстве, оставляя за собой огненный след.

    Безмолвное безвременье проносилось мимо, с невероятной скоростью. И вскоре, вдали прорезался отблеск света, подобный крохотной искорки. Спасением был тот свет для сознания Велорна, познавшего глубины мрака. И туда устремился негасимый пламень, охваченный великим непокоем, что оказался, исполнен несоразмерного ликования…

 

 

_____________

     

       

    Так вышло, что сознание Велорна, соприкоснувшись с мраком и изведав темное могущество, избежало забвения, и возвращалось к своим истокам. И прежде чем сам Велорн полностью вернулся к реальности, ему привиделось некое видение.

    Выси небесные разверзлись громом, и огненный шар прочертил черный след на безоблачной синеве поднебесья. На миг он разглядел нечто бесформенное, что падало вниз, охваченное огнем и что оставляло за собой черную полосу, разделив небосвод на две части. А потом содрогнулись горы, и громовое эхо разнеслось повсюду. После чего видение растворилось в глубинах сознания парня и тот, пришел в себя.

    Открыв глаза, он едва не застыл в испуге. Кругом было темно, что посеяло в его душе некий страх. И только потом, Велорн попытался припомнить последние события. И когда его глаза привыкли к темноте, он понял, что это всего лишь ночь, накрыла своим покровом сумрака долину Бримот.

    Но по какой такой причине он оказался посреди ночи, вместо того чтобы спокойным сном спать в своем, временном жилье? Не сразу он сообразил, что под покровом ночи отправился к ручью за водой. Какой-то миг его сознание оставалось затуманенным, и лишь услышав мирное журчание ручья, он полностью опомнился.

    Вспомнил он то, как отправился за водой и тому свидетельством оказался глиняный кувшин, что лежал рядом. Припомнил парень и тот страх, что крался за ним по пятам. И то, как якобы ему показалось, словно сам Салнагор из мира потустороннего, пришел за ним. И посох Хюрома – владыки небес и грома, припомнился ему. Но взглянув себе под ноги и пошарив возле себя, ничего подобного он не обнаружил, разве что собственный нож. Да и луны уже тоже не было на ночном небосводе. И это поставило парня в некое замешательство. Так ли то было на самом деле, как припомнил он?

    Мотнув головой, Велорн попытался освободиться от мыслей, что сплелись в клубок. Сколько времени он провел в беспамятстве, раз уж и луна скрылась за горами? И так ли все обстояло, как помнила его память? Не привиделось ли это все ему?

    И только лишь жажда, что осилила путаницу мыслей в его голове, напомнила ему, для чего он оказался здесь. Подобрав кувшин и приблизившись к ручью, он наполнил его прохладной влагой. После чего вылил его содержимое себе на голову, дабы взбодриться  и покончить с путаницей в голове.

    По большей мере то, что помнила его память, не могло принадлежать к этому миру. Тогда спрашивается, откуда это все взялось?

    Велорн мысленно отмахнулся, решив понапрасну не тратить зря времени. Он снова наполнил кувшин и поднес его к устам. Приятная прохлада пресной на вкус воды, изгнало чувство жажды, но не мысли, что по-прежнему будоражили его сознание. Так и пришлось ему возвращаться к пещере с путаницей в голове. И единственное, чему он нашел кое-какое объяснение, так это тому, что минувшим днем упало с небес. И в этом он видел некое знамение. Возможно и то, что с ним произошло не так уж далеко от ручья, можно было расценить, как своего рода знак. Но пока это было столь призрачно, что парень воздержался от принятия какого-либо решения.

    Единственное чего хотелось Велорну сейчас, так это поскорее оказаться в своей пещере и завалиться спать. И пусть решение, само придет к нему поутру.

   Подгоняемый этим желанием, Велорн все же, вскоре достиг своей цели. И то, как встретил его «Награк», парень понял, что долго отсутствовал здесь. Хотя на то, чтобы сходить до ручья и обратно, не требовалось достаточно много времени. Из чего следовало, что в беспамятстве он пробыл больше, чем изначально предположил. Да и угли костра почти что остыли. Но что теперь с того? Он же вернулся и только теперь голод напомнил ему о том, как он проголодался. Благо, что за раньше, Велорн позаботился об ужине. Не думая больше ни о чем, он принялся за трапезу, не забыв поделиться  со своим стирканом. Но зря, парень после вспомнил о тех ягодах, что еще оставались у него. Не знал он еще, да и не догадывался, что именно они-то и стали той причиной, по которой галлюцинации овладели им, по пути к руслу ручья. Не мог он знать, что  скрывается за вкусом этих ягод. По своему  неведению, он доел их как десерт, не забыв, правда, припрятать часть мяса на потом. И лишь только потом решил, что настало время для сна.

    Устроившись поудобнее на подстилке из сухой травы, Велорн вскоре забылся во сне…

 

 

_____________

 

 

   Непомерной тяжестью сон навалился на парня, погрузив его в сонное царствие Уркона – в запредельный мир грез и фантазий. Но и здесь он не обрел желанного покоя, что искал этой ночью.

   Словно наваждение, бессвязные обрывки сновидений заполнили пустоту, образовавшуюся поначалу. И что только не грезилось Велорну, ибо в подсознании его еще были свежи недавние события, переживания и то, что осталось после галлюцинаций, не прошедших для него бесследно. Да и вдобавок, те ягоды, что доел он перед сном, усилили действие разбушевавшейся фантазии, рисуя в его сознании невообразимые картины.

    Без какой-либо очередности, видения ужасные и не очень, сделали его своим рабом. И тогда новые испытания и переживания (правда, не имеющие ни чего общего с реальным миром), выпали на его долю.

    Не сказать, чтобы Велорн поддался страху, под влиянием тех видений, что приснились ему, но все же, нечто большее, чем волнение, пришлось той ночью пережить ему. И не все из пригрезившегося, впоследствии, после пробуждения в холодном поту, всплыло в его памяти. Некие обрывки сновидения, словно зыбкий туман, улетучились, стоило парню протереть свои глаза. И сколь бы не пытался он припомнить какие-либо детали, все оказалось тщетным. Зато отчетливо он помнил ту картину, когда парил среди звезд. И видел он разноцветные шары, что проплывали мимо него. И было это все, окружено безбрежными просторами сумрака. И не было ни конца, ни края ему. И то чувство, что пришлось пережить Велорну во сне, оставалось действенным и сейчас. Прежде он не испытывал подобного интереса к звездным просторам. Хотя сейчас, неведомая сила, как и во сне, манила его к холодному свету мерцания звезд. И там во сне они были иными, не такими, как привык он видеть эти крошечные искорки на безоблачном ночном небосводе. Прекрасные и далекие, мерцающие капельки разноцветных льдинок, будоражили фантазию.

    Велорн конечно и понятия не имел, чем на самом деле были те шары, что приснились ему, и то великое множество замерзшего холодного света. Но его тянуло к ним. Возможно, это просто остаточное впечатление после пробуждения, желало продлить приятное мгновение, как обычно бывает после пробуждения, когда прерывается хороший сон. Но не долгим оказался тот миг, ибо в памяти парня всплыли и другие видения, пригрезившиеся  ему.

    Этой ночью, ему так же приснился отец. Правда черты его лица, он так и не смог припомнить. Слишком рано он осиротел, вот и не помнил с детства того, как выглядел на самом деле его родитель. Хотя во сне, Велорн почувствовал ту связь отца с сыном, которой ему  не хватало всю его сознательную жизнь. Парню жаль было что сон, остался лишь сном, а его сознание вернулось в реальный мир, где он был одинок. И все же под влиянием чувства одиночества, что проникло в него, он попытался сосредоточиться на коротком мгновении того видения.

    Во сне, Велорн видел отца со спины и тот, вывел его из пещеры под открытое небо. После чего указал рукой на безоблачный небосвод. И как только Велорн припомнил следующую картину из своего сна, чувство одиночества, сменилось другим. Тревога и некое беспокойство овладели им, а пред мысленным взором, предстало то же самое, что видел он наяву, прошлым днем, возвращаясь с охоты. И именно тот же огонь, прочертил по небу черный след. И содрогнулись горы после оглушительного грохота. И только отец его, казалось, остался равнодушен ко всему этому.

    Вспомнил Велорн и то, что вроде как во сне, спросил у отца, что это. Но вместо ответа, тот рукой указал в ту сторону, куда упало небесное тело. И только потом парень припомнил незнакомый голос, якобы принадлежащий его отцу:

    «Это твой выбор, сын мой! Там ты обретешь то, что станет судьбой твоей»…

    Велорн снова мотнул головой. Слишком уж отчетливо и натурально вроде как это было. Возможно оно и так, ибо трижды одно и то же виделось ему. Первый раз наяву, и дважды в грезах. Наверное, в этом был некий знак. Но парень снова вернулся к наваждению, не забыв отметить про себя, что «Награк» смотрит на него, как-то по-другому. И прежде чем отреагировать на этот взгляд, Велорн осознал, что что-то влечет его туда, за горный кряж, куда низвергся с неба огненный шар.

    -Не могу я взять тебя с собой, - произнес парень с некой задумчивостью. Его и впрямь теперь разбирало любопытство, что подстегивало выяснить истину. И по этой причине он решил добавить: - Я отлучусь и могу задержаться, а ты не голодай тут без меня. Понял!..

    Велорн задумался на мгновение, прежде чем достать остатки роскоши вечерней трапезы, ибо в его подсознании всплыл еще один обрывок сновидения. И на этот раз, сердце в его груди заныло некой тоской. Образ невиданной красы юной девы, как вживую предстал пред его мысленным взором. И стоило парню, сосредоточиться на приятном образе, как силуэт юной особы, словно под дуновением ветерка, потерял свою четкость. Но, тем не менее, тоска не исчезла. Пробравшись глубоко в сердце, она явно решила там, надолго, обосноваться и донимать его. И даже то, что всплыли новые обрывки сна, когда он начал собираться в дорогу, не изгладили той тоски.

    Пригрезившаяся во сне дева, не принадлежала к  его бывшему племени, хотя своей пленительной красой была гораздо краше, чем та, что глубоко запала ему в душу. Но судьба распорядилась иначе и юная красавица Ларуна, досталась другому. И тот другой: Метлин – сын вождя племени свуркагов, постарался  сделать все, чтобы именно Велорн оказался подальше от Ларуны. Так что не по собственной воле он отправился в изгнание. Но не столь важно это было сейчас. И Велорн вовсе не собирался тревожить свою память и перебирать воспоминания связанные с прежней жизнью. Последние обрывки видения, что только сейчас стали доступны ему, всплыли в его памяти. Так что, положив несколько кусков мяса перед «Награком», Велорн оказался перед выбором.

    Некое предостережение он видел в том, что приснилось перед пробуждением. А именно, призраки и пустота неведомого мира поглотили его. И не было, ни конца, ни начала той пустоты. И сколь долго он не пытался выбраться из нее, дороги назад, так и не отыскал. Следовательно, вот почему он проснулся в холодном поту.

    Последняя часть сна оказалась неприятной и предостерегающей. Но как бы, не пытался Велорн растолковать его, ничего путного в том, у него не вышло. И единственное о чем он сейчас пожалел, так это то, что не было у него возможности обратиться к толкователю снов и заклинателю духов, коим у свуркагов был Орвун-кор. Так что сейчас, парню мнилось, что если он и покинет пещеру, то назад не вернется. И дабы не накликать на себя беды, он сплюнул через плечо, на все четыре стороны. Но этого, как он посчитал, оказалось недостаточно. Надо было умилостивить духов: огня и воды; воздуха и земли. И единственному, чему он был обучен самим Орвун-кором, так это заклинанию стихий. Но для этого понадобится время, коим он не располагал, ибо возможно путь предстоял вовсе не близкий. Хотя можно было бы, и остаться  здесь и никуда не ходить.

    Что изменится с того, что он пойдет невесть куда, да и без цели? Какое ему  дело до того, что низверглось с небес и упало огнем по другую сторону Аргамбрила, Горбатой горы? И спрашивается -  какая нужда в том, искать то, что не нужно ему? Но тут Велорн вспомнил не только сон, якобы ему приснилось, что его отец сказал, что там он обретет нечто, что станет  его судьбой. Но и то, что однажды, в возрасте двенадцати лет, Орвун-кор, невесть откуда решил, что Велорна ждет иное будущее, другое, чем у кого-либо из его племени. Тогда, будучи весьма еще юным, он не предал особого значения  словам старика, что были предназначены только для него самого. И о том, что сказал заклинатель духов, знали только сам Орвун-кор и Велорн. И так стало, что сам Велорн на несколько лет позабыл об этом, но именно сейчас в его сознании прозвучали слова старика так же, как и были сказаны тогда:

    «Могучи духи стихий и велика их мощь. И открыли: Хаарсот и Мурах; Гаэриф и Аверог мне то, что не дано, будет знать никому  более, кроме нас двоих, что будущее твое Велорн, пока еще не определено полностью. Но в назначенный день, оно откроется тебе особым знамением, и небеса укажут тебе путь. И только тебе суждено будет решать, примешь ли ты то, что изменит твою судьбу. И если да, то назад уже не будет тебе пути. И прежде, познаешь ты одиночество, ибо народ свуркагов отвернется от тебя. И в одиночестве своем ты обретешь судьбу, что удалит тебя от колыбели твоей. Твой же, жизненный путь, неведом им и не определен. Ни кто из духов стихий не знает, чем он окончится для тебя. Но ведомо им то, что примешь судьбу ты свою, а это случится однажды и не уйти тебе от нее, и не скрыться. Только потом, ты станешь недоступен их воли»…       

    Прежде Велорн если и сомневался в своем решении, то сейчас он попросту не знал, как теперь поступить. Если верить словам Орвун-кора, то тот день, когда его судьба изменится, настал, ибо небеса подали ему знак именно прошлым днем. Но тогда, назад не будет пути и во сне он видел, то, же самое. Что бы это значило?

    В неком замешательстве, парень перевел свой взгляд с сумки своей, что уже приготовил к походу по другую сторону  Аргамбрила, на «Награка». Что ждало их обоих, если он все же покинет пещеру? Встретятся ли они потом? Ответа на эти вопросы были не доступны ему, ибо он и понятия не имел, с чем столкнется по другую сторону Горбатой горы. Но с другой стороны, что он теряет, если просто сходит туда и просто посмотрит, что, же это такое, что возможно повлияет на его судьбу. К тому же, мог же Орвун-кор  и ошибиться.

    «Я просто погляжу, - пронеслось в голове Велорна. –  Надеюсь, от этого ничего не изменится. А если же это не так, то все равно я уже смотрел на то, что упало с неба, и судьба моя осталась прежней. Так что же я теряю? Пора в путь»…

    Но тут Велорн вспомнил, что собирался умилостивить духов…

 

 

_____________

 

 

    Хоть Велорн и думал, что ничего плохого с ним не произойдет, собираясь в дорогу, он считал, что судьба его от этого не изменится. Но тогда, он явно ошибался. Правда, она и не изменилась после того, как он покинул свое, временное жилье, ибо это, уже случилось, как и было предначертано раннее. Так что теперь, к прежней жизни своей, он уже не мог вернуться, ибо звездам было угодно совсем другое. И чем бы теперь не обернулся для него поход к Аргамбрилу, будущее свое он уже не смог бы переиначить. И, тем не менее, следуя намеченным курсом, Велорн еще не понимал этого.

    Это утро ничем не отличалось от тех, что парень провел  здесь, в своем изгнании. В основном каждый день и каждая ночь, были похожи друг на друга. И так стало, что парень потерял счет дням, своего одиночества. Каждый день одно и то же, и ничего нового. Но этот день предстоял быть особым. Нечто необъяснимое упало с небес и ему не терпелось успокоить свое любопытство. Но пока же, все обстояло, как и раньше.

    Все та же, почти что безжизненная горная местность:  голые склоны нагромождений скальных обломков и разновеликие валуны этого сурового края, нагнетали уныние, ибо, куда не кинь взор, всюду было одно и то же. Отвесные скалы, камни и голые склоны сплошь устланные скальными обломками, не были пригодны для того чтобы здесь буйствовала растительность. Единственное что мирилось со здешними условиями и суровым климатом, это лишайник да мох, да еще и колючий Пустынник, что на языке племени свуркагов, назывался лубзарин, т.е. Кочующий куст. Это единственно неприхотливое низкорослое растение, что приспособилось к местным условиям, благодаря способности цепляться за камни своими колючками, пуская корни меж наслоения камней. Даже дожди, что иногда подмывали короткие и слаборазвитые корни этого растения, и ветра, что своими порывами сдували тот или иной куст лубзарина с каменной тверди, особо не причиняли какого-либо урона этому растению. Оказавшись вскоре на новом месте, оно успешно приживалось и пускало вновь свои корни. И только так, кочуя с места на место, подобное растение освоило для себя здешние горные окрестности, где другим растениям попросту не было пристанища.

    Чаще кочующие кусты селились поодиночке и редко «поселениями». И только в последнем случае, когда местность была более благоприятна для их произрастания, они могли скученно уживаться в соседстве, образуя некое подобие колючего ковра. И один из таких вот ковров, как раз оказался на пути  Велорна, чей путь лежал вдоль склона узкого каменистого плато, что резко обрывался пропастью у самого края.

    Некое препятствие возникло на его пути, и никоим образом обойти его нельзя было. По одну сторону от него почти, что вертикально вздымалась стена из камня, а по другую, тропа обрывалась отвесной скалой. Можно было бы повернуть обратно, но тогда много времени он потратил бы на то, чтобы отыскать другой подъем к гребню невысокой горы, что оказалась на пути к Горбатой горе. Но можно было, и использовать эту, же тропу, хотя тогда придется потерпеть колючки лубзарина.

    И теме не менее, Велорн вовсе не намерен был сворачивать вспять. Солнце на небе давно уже выплыло из-за гор, но еще не достигло своего зенита.  И это означало то, что почти шестую часть светлого времени суток, им уже было использовано. Так что ни о каком обходе он и не помышлял. Да и не столь уж, затруднительным оказалось препятствие на его пути.

    «Всего лишь несколько сот футов колючек  и только. – Подумал Велорн, шагнув вперед. – Могло быть и хуже»…

    Конечно, могло быть и хуже, если бы, к примеру, тропа неожиданно оборвалась бы пред ним обрывом, но и сплошной ковер из колючек, не был таким уж и безобидным. Куда бы ни ступила его нога, какая-нибудь колючка обязательно, да и зацепится за штанину грубого покроя. А ведь эти штаны были единственные у него и не раз латанные. Так что, преодолев половину пути среди колючих зарослей, пара новых дыр, добавилась к старым, что еще не были залатаны. Раз даже он падал, когда нога запуталась в сплетении лубзарина, сильно ударившись локтем о камень. И благо, что здесь тропа оказалась не столь узкой, а то не миновать бы ему  падения в пропасть. И, следовательно, эта тропа вовсе уж и не такой безобидной оказалась для Велорна. Хотя немногим позже, терпение и упорство его были вознаграждены. Один из чешуйчатых представителей лирнитов, оказался, спугнут появлением незваного гостя. Но вместо того, чтобы шмыгнуть в сторону, тот юркнул к нему под ноги и тут же, был пойман.

    Удачное стечение обстоятельств и ничего более, что в свою очередь, позволило незначительно пополнить запас пищи. Это был хороший знак, так по крайне мере счел Велорн, ибо это была первая живность, что пока попалась ему. Возможно, может быть, все обстояло именно так, т. к. вскоре он с неким затруднением, но все же, выбрался из ненавистных зарослей колючек, ни разу не упав более. Хотя впрочем, тому причиной могла быть и внимательность парня.

    Аккуратно ступая  среди колючих зарослей, он высматривал, чем бы еще можно было бы поживиться. Но ожидания  его так и не оправдали себя, после того как он ступил на открытый камень. Так что, тот лирнит, оказался единственной добычей пока что. Но, ни о какой досаде не могло быть и речи, и на то, оказывается, была своя причина.

    Не за этим, рано поутру Велорн покинул свое жилище. И дабы наверстать упущенное время, он поспешил преодолеть подъем к гребню невысокой горы, чей южный склон подпирали каменные теснины Аргамбрила, что раза в два был выше. Вот туда-то, к верховью Горбатой горы и стремился попасть Велорн. Таким образом, он надеялся, что с вершины Аргамбрила, сможет разглядеть то, что огнем, упало с неба минувшим днем. И пока он даже и не подразумевал, чем все это окончится для него.

    Обычное любопытство, подгоняло его и только. И ему было достаточно того, что он всего лишь посмотрит и поспешит вернуться обратно. Но судьба уже уготовила ему нечто большее, нежели чем удовлетворение обычного любопытства. То будущее, что уже начало свершаться для парня, пока что отчасти готовило перемены, что впоследствии выпадут на его жизненном пути. И семимильными шагами он приблишался к своей судьбе, что головокружительным вихрем обрушится и завертит в водовороте событий.   

Читать далее